Онлайн тестирование в формате ЕГЭ по предмету Русский язык 2015 год. Вариант №3

(1)С точки зрения географии у любого места на земном шаре есть свой собственный адрес, обозначаемый широтой и долготой. (2) Первая показывает в угловых величинах удаление от экватора, вторая - удаление от нулевого меридиана, на котором находится Гринвичская обсерватория в пригороде Лондона. (3) Провести в этом месте воображаемый нулевой меридиан, делящий земной шар на Западное и Восточное полушария, предложили в 1884 году британские астрономы, <...> с тех пор его используют в качестве базиса для географических измерений во всех странах мира.

(1)С точки зрения географии у любого места на земном шаре есть свой собственный адрес, обозначаемый широтой и долготой. (2) Первая показывает в угловых величинах удаление от экватора, вторая - удаление от нулевого меридиана, на котором находится Гринвичская обсерватория в пригороде Лондона. (3) Провести в этом месте воображаемый нулевой меридиан, делящий земной шар на Западное и Восточное полушария, предложили в 1884 году британские астрономы, <...> с тех пор его используют в качестве базиса для географических измерений во всех странах мира.

(1)С точки зрения географии у любого места на земном шаре есть свой собственный адрес, обозначаемый широтой и долготой. (2) Первая показывает в угловых величинах удаление от экватора, вторая - удаление от нулевого меридиана, на котором находится Гринвичская обсерватория в пригороде Лондона. (3) Провести в этом месте воображаемый нулевой меридиан, делящий земной шар на Западное и Восточное полушария, предложили в 1884 году британские астрономы, <...> с тех пор его используют в качестве базиса для географических измерений во всех странах мира.

(1)В те времена домик — старенький, чёрный, скособоченный, под ржавой крышей — торчал среди новеньких пятиэтажек. (2)С каждым месяцем всё ближе и ближе подбирались к нему строители и в конце концов зажали с трёх сторон. (З)Кто-то уже свалил забор, кто-то спа­лил его на весёлом костре, кто-то случайно сгрузил возле входной двери бетонные плиты, а до­мик стоял упрямо и несокрушимо, и хозяева его по-прежнему упорно отказывались переезясать куда бы то ни было. (4)Впрочем, хозяев не было, была хозяйка — Мария Тихоновна Лукошина. (5)До той поры Семён Митрофанович как-то мало с ней встречался. (6)Раз он к ней официально ходил, как представитель, поскольку от строителей поступила жалоба, что старуха уезжать не хочет, домишко ломать не даёт и вообще всячески мешает прогрессу на данной улице. (7)Но и в тот день Семёна Митрофановича пустили не дальше порога, и разговор поэтому получился на сквозняке.
— (8)Отказываетесь, значит, гражданка Лукошина Мария Тихоновна?
— (9)Дайте помереть спокойно.
—(10) Но ведь вам, Мария Тихоновна, предлагается отдельная однокомнатная квартира в новом доме со всеми удобствами. (11)Вы подумайте только: вам, одинокому человеку, нашего­ сударство даёт целую квартиру!
— (12)Дайте помереть спокойно.
— (13)Выселим, гражданка Лукошина, силой ведь придётся...
(14)До сих пор он того разговора простить себе не мог.
(15)Вот на следующий день утром всё и случилось. (16)Получил бульдозерист наряд, по­догнал машину к дому, постучал вежливо:
— Эй, хозяева, вытряхайтесь! (17)Полчаса на сборы — и вонзаюсь я в вашу трухлявую жизнь!..
(18)Не отвечали в доме. (19) Стучали, кричали — молчал дом. (20)Молчал, пока прораб не приказал двери выломать. (21)Только взялись за них: распахнулись эти двери, как в сказке. (22)И Баба-яга на пороге. (23)Молча крик весь выслушала и вроде не поняла: смотрела спокой­но, за вещи не хваталась и даже не плакала.
— (24)Ломать вас буду, бабуся, — сказал бульдозерист.
(25)Поглядела на него угольями своими.
— (26)Не бабуся я, — сказала. — (27)Не бабуся, не мамаша, не свекровь — просто старая женщина.
— (28)Ломай! — закричал прораб. — (29)И так полдня потеряли!
— (30) Как же можно так! — зашумели девчонки-маляры. — (31)Права не имеете ломать!
(32)Перевезти сначала человека надо!.. (ЗЗ)Давайте, бабушка, мы вам поможем...
— (34)Не надо, — сказала Баба-яга. — (Зб)Ничего не надо.
(36)И ушла в дом. (37)И пропала. (38)Прораб, плюнув, к себе пошёл, маляры на обеден­ный перерыв, а бригадир сказал бульдозеристу:
— Встряхни домишко — она враз выскочит.
(39)Однако старуха сама вышла.(40)Вышла, как давеча: в домашнем халате, только портреты в руках. (41)В рамках портреты, четыре штуки. — (42)Ломайте.
— (43)А вещи? — закричал бульдозерист.
—(44) Какие вещи? (45)Глупости вы говорите. (46)Ломайте, и всё. (47)Только я погляжу. (48)Села на плиты и портреты рядом сложила.
— (49)Иконы, что ли, спасаешь, бабка?
— (50)Иконы, — сказала. — (51)Святые мученики великорусские: святой Владимир, свя­той Юрий, святой Николай и святой Олег. (52)Живыми сгорели под деревней Константиновкой двадцать девятого июля сорок третьего года.
— (53)Сыновья? — только и спросил бригадир.
—(54) Сыновья, — ответила, — экипаж машины боевой.
(55)Тихо вдруг стало: бульдозерист двигатель выключил. (56)И сказал тихо:
— В дом идите, бабушка. (57)Пожалуйста.
(58)А сам — в отделение, где всё, как было, и рассказал. (59)Вот тогда-то и включился Семён Митрофанович на последнем, так сказать, этапе. (60)Восемь раз в Архитектурное управление он наведывался; просил, умолял, доказывал. (61)Школу нашёл, где танкисты эти учи­лись, музей там организовал. (62)С частью списался, с деревней Константиновкой: и из части, и из деревни в назначенный день делегации приехали. (бЗ)Матери альбом от части преподнесли и модель «тридцатьчетверки», а от деревни четыре урны с землёй. (64)С могилы земля, где все четверо её сыновей, все её внуки и все правнуки лежали.
(65)А стройдетали на другую ночь в иное место перевезли, и забор новый поставили. (66)Это всё просто было, это сами строители сделали.

(По Б. Васильеву)

Борис Львович Васильев (1924—2013 гг.) — русский писатель, фронтовик, автор воен­ной прозы.

(1)В те времена домик — старенький, чёрный, скособоченный, под ржавой крышей — торчал среди новеньких пятиэтажек. (2)С каждым месяцем всё ближе и ближе подбирались к нему строители и в конце концов зажали с трёх сторон. (З)Кто-то уже свалил забор, кто-то спа­лил его на весёлом костре, кто-то случайно сгрузил возле входной двери бетонные плиты, а до­мик стоял упрямо и несокрушимо, и хозяева его по-прежнему упорно отказывались переезясать куда бы то ни было. (4)Впрочем, хозяев не было, была хозяйка — Мария Тихоновна Лукошина. (5)До той поры Семён Митрофанович как-то мало с ней встречался. (6)Раз он к ней официально ходил, как представитель, поскольку от строителей поступила жалоба, что старуха уезжать не хочет, домишко ломать не даёт и вообще всячески мешает прогрессу на данной улице. (7)Но и в тот день Семёна Митрофановича пустили не дальше порога, и разговор поэтому получился на сквозняке.
— (8)Отказываетесь, значит, гражданка Лукошина Мария Тихоновна?
— (9)Дайте помереть спокойно.
—(10) Но ведь вам, Мария Тихоновна, предлагается отдельная однокомнатная квартира в новом доме со всеми удобствами. (11)Вы подумайте только: вам, одинокому человеку, нашего­ сударство даёт целую квартиру!
— (12)Дайте помереть спокойно.
— (13)Выселим, гражданка Лукошина, силой ведь придётся...
(14)До сих пор он того разговора простить себе не мог.
(15)Вот на следующий день утром всё и случилось. (16)Получил бульдозерист наряд, по­догнал машину к дому, постучал вежливо:
— Эй, хозяева, вытряхайтесь! (17)Полчаса на сборы — и вонзаюсь я в вашу трухлявую жизнь!..
(18)Не отвечали в доме. (19) Стучали, кричали — молчал дом. (20)Молчал, пока прораб не приказал двери выломать. (21)Только взялись за них: распахнулись эти двери, как в сказке. (22)И Баба-яга на пороге. (23)Молча крик весь выслушала и вроде не поняла: смотрела спокой­но, за вещи не хваталась и даже не плакала.
— (24)Ломать вас буду, бабуся, — сказал бульдозерист.
(25)Поглядела на него угольями своими.
— (26)Не бабуся я, — сказала. — (27)Не бабуся, не мамаша, не свекровь — просто старая женщина.
— (28)Ломай! — закричал прораб. — (29)И так полдня потеряли!
— (30) Как же можно так! — зашумели девчонки-маляры. — (31)Права не имеете ломать!
(32)Перевезти сначала человека надо!.. (ЗЗ)Давайте, бабушка, мы вам поможем...
— (34)Не надо, — сказала Баба-яга. — (Зб)Ничего не надо.
(36)И ушла в дом. (37)И пропала. (38)Прораб, плюнув, к себе пошёл, маляры на обеден­ный перерыв, а бригадир сказал бульдозеристу:
— Встряхни домишко — она враз выскочит.
(39)Однако старуха сама вышла.(40)Вышла, как давеча: в домашнем халате, только портреты в руках. (41)В рамках портреты, четыре штуки. — (42)Ломайте.
— (43)А вещи? — закричал бульдозерист.
—(44) Какие вещи? (45)Глупости вы говорите. (46)Ломайте, и всё. (47)Только я погляжу. (48)Села на плиты и портреты рядом сложила.
— (49)Иконы, что ли, спасаешь, бабка?
— (50)Иконы, — сказала. — (51)Святые мученики великорусские: святой Владимир, свя­той Юрий, святой Николай и святой Олег. (52)Живыми сгорели под деревней Константиновкой двадцать девятого июля сорок третьего года.
— (53)Сыновья? — только и спросил бригадир.
—(54) Сыновья, — ответила, — экипаж машины боевой.
(55)Тихо вдруг стало: бульдозерист двигатель выключил. (56)И сказал тихо:
— В дом идите, бабушка. (57)Пожалуйста.
(58)А сам — в отделение, где всё, как было, и рассказал. (59)Вот тогда-то и включился Семён Митрофанович на последнем, так сказать, этапе. (60)Восемь раз в Архитектурное управление он наведывался; просил, умолял, доказывал. (61)Школу нашёл, где танкисты эти учи­лись, музей там организовал. (62)С частью списался, с деревней Константиновкой: и из части, и из деревни в назначенный день делегации приехали. (бЗ)Матери альбом от части преподнесли и модель «тридцатьчетверки», а от деревни четыре урны с землёй. (64)С могилы земля, где все четверо её сыновей, все её внуки и все правнуки лежали.
(65)А стройдетали на другую ночь в иное место перевезли, и забор новый поставили. (66)Это всё просто было, это сами строители сделали.

(По Б. Васильеву)

Борис Львович Васильев (1924—2013 гг.) — русский писатель, фронтовик, автор воен­ной прозы.

(1)В те времена домик — старенький, чёрный, скособоченный, под ржавой крышей — торчал среди новеньких пятиэтажек. (2)С каждым месяцем всё ближе и ближе подбирались к нему строители и в конце концов зажали с трёх сторон. (З)Кто-то уже свалил забор, кто-то спа­лил его на весёлом костре, кто-то случайно сгрузил возле входной двери бетонные плиты, а до­мик стоял упрямо и несокрушимо, и хозяева его по-прежнему упорно отказывались переезясать куда бы то ни было. (4)Впрочем, хозяев не было, была хозяйка — Мария Тихоновна Лукошина. (5)До той поры Семён Митрофанович как-то мало с ней встречался. (6)Раз он к ней официально ходил, как представитель, поскольку от строителей поступила жалоба, что старуха уезжать не хочет, домишко ломать не даёт и вообще всячески мешает прогрессу на данной улице. (7)Но и в тот день Семёна Митрофановича пустили не дальше порога, и разговор поэтому получился на сквозняке.
— (8)Отказываетесь, значит, гражданка Лукошина Мария Тихоновна?
— (9)Дайте помереть спокойно.
—(10) Но ведь вам, Мария Тихоновна, предлагается отдельная однокомнатная квартира в новом доме со всеми удобствами. (11)Вы подумайте только: вам, одинокому человеку, нашего­ сударство даёт целую квартиру!
— (12)Дайте помереть спокойно.
— (13)Выселим, гражданка Лукошина, силой ведь придётся...
(14)До сих пор он того разговора простить себе не мог.
(15)Вот на следующий день утром всё и случилось. (16)Получил бульдозерист наряд, по­догнал машину к дому, постучал вежливо:
— Эй, хозяева, вытряхайтесь! (17)Полчаса на сборы — и вонзаюсь я в вашу трухлявую жизнь!..
(18)Не отвечали в доме. (19) Стучали, кричали — молчал дом. (20)Молчал, пока прораб не приказал двери выломать. (21)Только взялись за них: распахнулись эти двери, как в сказке. (22)И Баба-яга на пороге. (23)Молча крик весь выслушала и вроде не поняла: смотрела спокой­но, за вещи не хваталась и даже не плакала.
— (24)Ломать вас буду, бабуся, — сказал бульдозерист.
(25)Поглядела на него угольями своими.
— (26)Не бабуся я, — сказала. — (27)Не бабуся, не мамаша, не свекровь — просто старая женщина.
— (28)Ломай! — закричал прораб. — (29)И так полдня потеряли!
— (30) Как же можно так! — зашумели девчонки-маляры. — (31)Права не имеете ломать!
(32)Перевезти сначала человека надо!.. (ЗЗ)Давайте, бабушка, мы вам поможем...
— (34)Не надо, — сказала Баба-яга. — (Зб)Ничего не надо.
(36)И ушла в дом. (37)И пропала. (38)Прораб, плюнув, к себе пошёл, маляры на обеден­ный перерыв, а бригадир сказал бульдозеристу:
— Встряхни домишко — она враз выскочит.
(39)Однако старуха сама вышла.(40)Вышла, как давеча: в домашнем халате, только портреты в руках. (41)В рамках портреты, четыре штуки. — (42)Ломайте.
— (43)А вещи? — закричал бульдозерист.
—(44) Какие вещи? (45)Глупости вы говорите. (46)Ломайте, и всё. (47)Только я погляжу. (48)Села на плиты и портреты рядом сложила.
— (49)Иконы, что ли, спасаешь, бабка?
— (50)Иконы, — сказала. — (51)Святые мученики великорусские: святой Владимир, свя­той Юрий, святой Николай и святой Олег. (52)Живыми сгорели под деревней Константиновкой двадцать девятого июля сорок третьего года.
— (53)Сыновья? — только и спросил бригадир.
—(54) Сыновья, — ответила, — экипаж машины боевой.
(55)Тихо вдруг стало: бульдозерист двигатель выключил. (56)И сказал тихо:
— В дом идите, бабушка. (57)Пожалуйста.
(58)А сам — в отделение, где всё, как было, и рассказал. (59)Вот тогда-то и включился Семён Митрофанович на последнем, так сказать, этапе. (60)Восемь раз в Архитектурное управление он наведывался; просил, умолял, доказывал. (61)Школу нашёл, где танкисты эти учи­лись, музей там организовал. (62)С частью списался, с деревней Константиновкой: и из части, и из деревни в назначенный день делегации приехали. (бЗ)Матери альбом от части преподнесли и модель «тридцатьчетверки», а от деревни четыре урны с землёй. (64)С могилы земля, где все четверо её сыновей, все её внуки и все правнуки лежали.
(65)А стройдетали на другую ночь в иное место перевезли, и забор новый поставили. (66)Это всё просто было, это сами строители сделали.

(По Б. Васильеву)

Борис Львович Васильев (1924—2013 гг.) — русский писатель, фронтовик, автор воен­ной прозы.

(1)В те времена домик — старенький, чёрный, скособоченный, под ржавой крышей — торчал среди новеньких пятиэтажек. (2)С каждым месяцем всё ближе и ближе подбирались к нему строители и в конце концов зажали с трёх сторон. (З)Кто-то уже свалил забор, кто-то спа­лил его на весёлом костре, кто-то случайно сгрузил возле входной двери бетонные плиты, а до­мик стоял упрямо и несокрушимо, и хозяева его по-прежнему упорно отказывались переезясать куда бы то ни было. (4)Впрочем, хозяев не было, была хозяйка — Мария Тихоновна Лукошина. (5)До той поры Семён Митрофанович как-то мало с ней встречался. (6)Раз он к ней официально ходил, как представитель, поскольку от строителей поступила жалоба, что старуха уезжать не хочет, домишко ломать не даёт и вообще всячески мешает прогрессу на данной улице. (7)Но и в тот день Семёна Митрофановича пустили не дальше порога, и разговор поэтому получился на сквозняке.
— (8)Отказываетесь, значит, гражданка Лукошина Мария Тихоновна?
— (9)Дайте помереть спокойно.
—(10) Но ведь вам, Мария Тихоновна, предлагается отдельная однокомнатная квартира в новом доме со всеми удобствами. (11)Вы подумайте только: вам, одинокому человеку, нашего­ сударство даёт целую квартиру!
— (12)Дайте помереть спокойно.
— (13)Выселим, гражданка Лукошина, силой ведь придётся...
(14)До сих пор он того разговора простить себе не мог.
(15)Вот на следующий день утром всё и случилось. (16)Получил бульдозерист наряд, по­догнал машину к дому, постучал вежливо:
— Эй, хозяева, вытряхайтесь! (17)Полчаса на сборы — и вонзаюсь я в вашу трухлявую жизнь!..
(18)Не отвечали в доме. (19) Стучали, кричали — молчал дом. (20)Молчал, пока прораб не приказал двери выломать. (21)Только взялись за них: распахнулись эти двери, как в сказке. (22)И Баба-яга на пороге. (23)Молча крик весь выслушала и вроде не поняла: смотрела спокой­но, за вещи не хваталась и даже не плакала.
— (24)Ломать вас буду, бабуся, — сказал бульдозерист.
(25)Поглядела на него угольями своими.
— (26)Не бабуся я, — сказала. — (27)Не бабуся, не мамаша, не свекровь — просто старая женщина.
— (28)Ломай! — закричал прораб. — (29)И так полдня потеряли!
— (30) Как же можно так! — зашумели девчонки-маляры. — (31)Права не имеете ломать!
(32)Перевезти сначала человека надо!.. (ЗЗ)Давайте, бабушка, мы вам поможем...
— (34)Не надо, — сказала Баба-яга. — (Зб)Ничего не надо.
(36)И ушла в дом. (37)И пропала. (38)Прораб, плюнув, к себе пошёл, маляры на обеден­ный перерыв, а бригадир сказал бульдозеристу:
— Встряхни домишко — она враз выскочит.
(39)Однако старуха сама вышла.(40)Вышла, как давеча: в домашнем халате, только портреты в руках. (41)В рамках портреты, четыре штуки. — (42)Ломайте.
— (43)А вещи? — закричал бульдозерист.
—(44) Какие вещи? (45)Глупости вы говорите. (46)Ломайте, и всё. (47)Только я погляжу. (48)Села на плиты и портреты рядом сложила.
— (49)Иконы, что ли, спасаешь, бабка?
— (50)Иконы, — сказала. — (51)Святые мученики великорусские: святой Владимир, свя­той Юрий, святой Николай и святой Олег. (52)Живыми сгорели под деревней Константиновкой двадцать девятого июля сорок третьего года.
— (53)Сыновья? — только и спросил бригадир.
—(54) Сыновья, — ответила, — экипаж машины боевой.
(55)Тихо вдруг стало: бульдозерист двигатель выключил. (56)И сказал тихо:
— В дом идите, бабушка. (57)Пожалуйста.
(58)А сам — в отделение, где всё, как было, и рассказал. (59)Вот тогда-то и включился Семён Митрофанович на последнем, так сказать, этапе. (60)Восемь раз в Архитектурное управление он наведывался; просил, умолял, доказывал. (61)Школу нашёл, где танкисты эти учи­лись, музей там организовал. (62)С частью списался, с деревней Константиновкой: и из части, и из деревни в назначенный день делегации приехали. (бЗ)Матери альбом от части преподнесли и модель «тридцатьчетверки», а от деревни четыре урны с землёй. (64)С могилы земля, где все четверо её сыновей, все её внуки и все правнуки лежали.
(65)А стройдетали на другую ночь в иное место перевезли, и забор новый поставили. (66)Это всё просто было, это сами строители сделали.

(По Б. Васильеву)

Борис Львович Васильев (1924—2013 гг.) — русский писатель, фронтовик, автор воен­ной прозы.

(1)В те времена домик — старенький, чёрный, скособоченный, под ржавой крышей — торчал среди новеньких пятиэтажек. (2)С каждым месяцем всё ближе и ближе подбирались к нему строители и в конце концов зажали с трёх сторон. (З)Кто-то уже свалил забор, кто-то спа­лил его на весёлом костре, кто-то случайно сгрузил возле входной двери бетонные плиты, а до­мик стоял упрямо и несокрушимо, и хозяева его по-прежнему упорно отказывались переезясать куда бы то ни было. (4)Впрочем, хозяев не было, была хозяйка — Мария Тихоновна Лукошина. (5)До той поры Семён Митрофанович как-то мало с ней встречался. (6)Раз он к ней официально ходил, как представитель, поскольку от строителей поступила жалоба, что старуха уезжать не хочет, домишко ломать не даёт и вообще всячески мешает прогрессу на данной улице. (7)Но и в тот день Семёна Митрофановича пустили не дальше порога, и разговор поэтому получился на сквозняке.
— (8)Отказываетесь, значит, гражданка Лукошина Мария Тихоновна?
— (9)Дайте помереть спокойно.
—(10) Но ведь вам, Мария Тихоновна, предлагается отдельная однокомнатная квартира в новом доме со всеми удобствами. (11)Вы подумайте только: вам, одинокому человеку, нашего­ сударство даёт целую квартиру!
— (12)Дайте помереть спокойно.
— (13)Выселим, гражданка Лукошина, силой ведь придётся...
(14)До сих пор он того разговора простить себе не мог.
(15)Вот на следующий день утром всё и случилось. (16)Получил бульдозерист наряд, по­догнал машину к дому, постучал вежливо:
— Эй, хозяева, вытряхайтесь! (17)Полчаса на сборы — и вонзаюсь я в вашу трухлявую жизнь!..
(18)Не отвечали в доме. (19) Стучали, кричали — молчал дом. (20)Молчал, пока прораб не приказал двери выломать. (21)Только взялись за них: распахнулись эти двери, как в сказке. (22)И Баба-яга на пороге. (23)Молча крик весь выслушала и вроде не поняла: смотрела спокой­но, за вещи не хваталась и даже не плакала.
— (24)Ломать вас буду, бабуся, — сказал бульдозерист.
(25)Поглядела на него угольями своими.
— (26)Не бабуся я, — сказала. — (27)Не бабуся, не мамаша, не свекровь — просто старая женщина.
— (28)Ломай! — закричал прораб. — (29)И так полдня потеряли!
— (30) Как же можно так! — зашумели девчонки-маляры. — (31)Права не имеете ломать!
(32)Перевезти сначала человека надо!.. (ЗЗ)Давайте, бабушка, мы вам поможем...
— (34)Не надо, — сказала Баба-яга. — (Зб)Ничего не надо.
(36)И ушла в дом. (37)И пропала. (38)Прораб, плюнув, к себе пошёл, маляры на обеден­ный перерыв, а бригадир сказал бульдозеристу:
— Встряхни домишко — она враз выскочит.
(39)Однако старуха сама вышла.(40)Вышла, как давеча: в домашнем халате, только портреты в руках. (41)В рамках портреты, четыре штуки. — (42)Ломайте.
— (43)А вещи? — закричал бульдозерист.
—(44) Какие вещи? (45)Глупости вы говорите. (46)Ломайте, и всё. (47)Только я погляжу. (48)Села на плиты и портреты рядом сложила.
— (49)Иконы, что ли, спасаешь, бабка?
— (50)Иконы, — сказала. — (51)Святые мученики великорусские: святой Владимир, свя­той Юрий, святой Николай и святой Олег. (52)Живыми сгорели под деревней Константиновкой двадцать девятого июля сорок третьего года.
— (53)Сыновья? — только и спросил бригадир.
—(54) Сыновья, — ответила, — экипаж машины боевой.
(55)Тихо вдруг стало: бульдозерист двигатель выключил. (56)И сказал тихо:
— В дом идите, бабушка. (57)Пожалуйста.
(58)А сам — в отделение, где всё, как было, и рассказал. (59)Вот тогда-то и включился Семён Митрофанович на последнем, так сказать, этапе. (60)Восемь раз в Архитектурное управление он наведывался; просил, умолял, доказывал. (61)Школу нашёл, где танкисты эти учи­лись, музей там организовал. (62)С частью списался, с деревней Константиновкой: и из части, и из деревни в назначенный день делегации приехали. (бЗ)Матери альбом от части преподнесли и модель «тридцатьчетверки», а от деревни четыре урны с землёй. (64)С могилы земля, где все четверо её сыновей, все её внуки и все правнуки лежали.
(65)А стройдетали на другую ночь в иное место перевезли, и забор новый поставили. (66)Это всё просто было, это сами строители сделали.

(По Б. Васильеву)

Борис Львович Васильев (1924—2013 гг.) — русский писатель, фронтовик, автор воен­ной прозы.

(1)В те времена домик — старенький, чёрный, скособоченный, под ржавой крышей — торчал среди новеньких пятиэтажек. (2)С каждым месяцем всё ближе и ближе подбирались к нему строители и в конце концов зажали с трёх сторон. (З)Кто-то уже свалил забор, кто-то спа­лил его на весёлом костре, кто-то случайно сгрузил возле входной двери бетонные плиты, а до­мик стоял упрямо и несокрушимо, и хозяева его по-прежнему упорно отказывались переезясать куда бы то ни было. (4)Впрочем, хозяев не было, была хозяйка — Мария Тихоновна Лукошина. (5)До той поры Семён Митрофанович как-то мало с ней встречался. (6)Раз он к ней официально ходил, как представитель, поскольку от строителей поступила жалоба, что старуха уезжать не хочет, домишко ломать не даёт и вообще всячески мешает прогрессу на данной улице. (7)Но и в тот день Семёна Митрофановича пустили не дальше порога, и разговор поэтому получился на сквозняке.
— (8)Отказываетесь, значит, гражданка Лукошина Мария Тихоновна?
— (9)Дайте помереть спокойно.
—(10) Но ведь вам, Мария Тихоновна, предлагается отдельная однокомнатная квартира в новом доме со всеми удобствами. (11)Вы подумайте только: вам, одинокому человеку, нашего­ сударство даёт целую квартиру!
— (12)Дайте помереть спокойно.
— (13)Выселим, гражданка Лукошина, силой ведь придётся...
(14)До сих пор он того разговора простить себе не мог.
(15)Вот на следующий день утром всё и случилось. (16)Получил бульдозерист наряд, по­догнал машину к дому, постучал вежливо:
— Эй, хозяева, вытряхайтесь! (17)Полчаса на сборы — и вонзаюсь я в вашу трухлявую жизнь!..
(18)Не отвечали в доме. (19) Стучали, кричали — молчал дом. (20)Молчал, пока прораб не приказал двери выломать. (21)Только взялись за них: распахнулись эти двери, как в сказке. (22)И Баба-яга на пороге. (23)Молча крик весь выслушала и вроде не поняла: смотрела спокой­но, за вещи не хваталась и даже не плакала.
— (24)Ломать вас буду, бабуся, — сказал бульдозерист.
(25)Поглядела на него угольями своими.
— (26)Не бабуся я, — сказала. — (27)Не бабуся, не мамаша, не свекровь — просто старая женщина.
— (28)Ломай! — закричал прораб. — (29)И так полдня потеряли!
— (30) Как же можно так! — зашумели девчонки-маляры. — (31)Права не имеете ломать!
(32)Перевезти сначала человека надо!.. (ЗЗ)Давайте, бабушка, мы вам поможем...
— (34)Не надо, — сказала Баба-яга. — (Зб)Ничего не надо.
(36)И ушла в дом. (37)И пропала. (38)Прораб, плюнув, к себе пошёл, маляры на обеден­ный перерыв, а бригадир сказал бульдозеристу:
— Встряхни домишко — она враз выскочит.
(39)Однако старуха сама вышла.(40)Вышла, как давеча: в домашнем халате, только портреты в руках. (41)В рамках портреты, четыре штуки. — (42)Ломайте.
— (43)А вещи? — закричал бульдозерист.
—(44) Какие вещи? (45)Глупости вы говорите. (46)Ломайте, и всё. (47)Только я погляжу. (48)Села на плиты и портреты рядом сложила.
— (49)Иконы, что ли, спасаешь, бабка?
— (50)Иконы, — сказала. — (51)Святые мученики великорусские: святой Владимир, свя­той Юрий, святой Николай и святой Олег. (52)Живыми сгорели под деревней Константиновкой двадцать девятого июля сорок третьего года.
— (53)Сыновья? — только и спросил бригадир.
—(54) Сыновья, — ответила, — экипаж машины боевой.
(55)Тихо вдруг стало: бульдозерист двигатель выключил. (56)И сказал тихо:
— В дом идите, бабушка. (57)Пожалуйста.
(58)А сам — в отделение, где всё, как было, и рассказал. (59)Вот тогда-то и включился Семён Митрофанович на последнем, так сказать, этапе. (60)Восемь раз в Архитектурное управление он наведывался; просил, умолял, доказывал. (61)Школу нашёл, где танкисты эти учи­лись, музей там организовал. (62)С частью списался, с деревней Константиновкой: и из части, и из деревни в назначенный день делегации приехали. (бЗ)Матери альбом от части преподнесли и модель «тридцатьчетверки», а от деревни четыре урны с землёй. (64)С могилы земля, где все четверо её сыновей, все её внуки и все правнуки лежали.
(65)А стройдетали на другую ночь в иное место перевезли, и забор новый поставили. (66)Это всё просто было, это сами строители сделали.

(По Б. Васильеву)

Борис Львович Васильев (1924—2013 гг.) — русский писатель, фронтовик, автор воен­ной прозы.