(1)Помню те апрельские дни 1961 года. (2)Ошеломляющая радость, восторг... (З)Люди, высыпавшие на улицы Москвы, музыка, счастливые и растерянные лица... (4)Невероятно... немыслимо... не верится...

(5)Человек в космосе! (6)Наш! (7)Майор Гагарин! (8)Ракета «Восток»!

(Э)Пилотируемый космический корабль! (Ю)Фантастика! (11)Здорово! (12)Здорово! (13)Здо-о-орово! (14)Ура-а-а!

(15)Столица, покинувшая школы и учреждения, цеха заводов и университетские аудитории, отменившая театральные спектакли и киносеансы, буйствовала в пароксизме стихийных эмоций. (16)Может быть, впервые за все её восемь веков, по-настоящему искренних и чистых. (17)Даже радость школяра по поводу неожиданно отменённых уроков меркла по сравнению с этим праздником, ворвавшимся в миллионы сердец.

(18)А потом, через несколько дней, он прилетел в Москву. (19)Прямой репортаж из «Внуково». (20)Новенький телевизор «Старт», купленный словно специально для такого случая. (21)Тес-ный кружок соседей у мерцающего чёрно-белыми картинками экрана. (22)Вот он идёт по ковровой дорожке... (23)Улыбается... (24)«А ведь симпатичный парень!» — соглашаются соседи в один голос... (25)Вот развязался шнурок... (26)Все ахают и замирают — упадёт, не упадёт... (27)Вот он докладывает Первому секретарю ЦК КПСС Хрущёву...

(28)Конечно, многого в одиннадцать лет не понять. (29)Но ведь уже прочитаны «Аэлита», и «Туманность Андромеды», и «Война миров», а потому эмоциональный шок от реального полёта человека в космическое пространство осознаваем. (30)И память хранит даже не столько зрительные образы, сколько ощущения: радость, восторг, праздник.

(31)Сейчас уже привыкли. (32)Впрочем, привыкли давно, с тех пор как стали выветриваться из памяти имена космонавтов, а очередной полёт на орбиту или на космическую станцию перестал быть информационным событием. (ЗЗ)Да и немудрено — более 500 человек побывали там, если верить статистике. (34)Разве можно вспомнить всех! (35)Но первых помнят. (36)И погибших тоже помнят.

(37)Юрий Гагарин испытывал страх перед полётом, в кабине корабля, при возвращении на Землю? (38)Разумеется, тогда, в 1961-м, мне и в голову не могли прийти подобные вопросы. (39)Самым естественным образом для мальчишки, росшего в СССР, я считал, что Юрий Гагарин был счастлив и до, и во время, и после. (40)И, конечно же, горд. (41)Причём не как-нибудь по-особенному, а исключительно законной гордостью. (42)Что же, отрочество имеет свои привилегии, в том числе и возможность быть безнаказанно глупым.

(43)Теперь-то, с высоты прожитых лет, понимаю: ему было страшно. (44)Очень. (45)Ведь летел в непознанное, в чёрную дыру, и шансов пропасть у него было едва ли не больше, чем шансов вернуться. (46)Вряд ли это утешало или вселяло уверенность: «поддержкамиллионов», «вера в мощь советской науки», «руководящая роль партии»... (47)Безусловно, были и поддержка, и вера в науку, и руководство партии. (48)Но смерть, как и рождение, — акт интимный, совершаемый в одиночестве, даже если вокруг стоят объятые горем родственники. (49)Решение рисковать жизнью с минимальными шансами не умереть принимается человеком без оглядки на «поддержку миллионов».

(50)Именно в принятии такого решения и заключается величие этого улыбчивого и теперь уже вечно молодого русского парня. (51)Он сделал шаг к гибели, открыв нам новую эпоху. (52)И мы теперь небрежно пропускаем информацию об очередном полёте в космос, забываем имена других космонавтов, рассматривая всё это как события рядовые и обыденные. (53)Наверное, так и должно быть.

(По М. Беляту)